Люди

Детский хирург Евгений Ермаков

10 июня 2014

Почетный гражданин Костромы, заслуженный врач Российской Федерации Евгений Иванович Ермаков родился 31 января 1944 года в городе Тейково Ивановской области. Окончил Ивановский медицинский институт. За высокий профессионализм и организаторские способности был назначен главным врачом детской городской больницы. Реорганизовал службу стационарной помощи детям, создал службу помощи новорожденным, открыл специализированные отделения выхаживания недоношенных детей, патологии новорожденных, отоларингологическое и неврологическое отделения. За заслуги в области здравоохранения Евгений Иванович Ермаков награжден медалью «Труд. Доблесть. Честь».

Школа жизнестойкости

Евгений Ермаков относится к людям, которым профессия, как говорят, на роду написана. Его мать и отец были фронтовыми врачами. Учился Евгений в образцовой мужской школе имени Карла Либкнехта (теперь школа № 26). Там был очень сильный преподавательский состав. Дело в том, что долгое время после войны всех политически неблагонадежных, в том числе и преподавателей вузов, из столицы отправляли на так называемый 101-й километр. В областях, находящихся на расстоянии более чем сотня километров от Москвы, неблагонадежные имели право не только жить, но и работать. В костромской школе имени Карла Либкнехта как раз и преподавали выселенные из Москвы преподаватели вузов. Кроме знаний, они давали ребятам пример жизнестойкости и духовности.     

В детстве Женя Ермаков мечтал стать военным. Приписал себе два года, и с четырнадцати лет, со школы, ходил в парашютно-десантный кружок. Прыгал с парашютом с аэростата и с самолета. Параллельно занимался в судомодельном кружке, много читал про флот. Но однажды ему попалась повесть Василия Аксенова «Коллеги». Она о том, как молодые врачи, выпускники медицинского института, приехали в село.  

— Книжки были в дефиците. Не купить. И мы бегали в библиотеку, читали по очереди. В десятом классе я придумал, как соединить обе свои мечты — стать военным и врачом в одну профессию. Я решил  стать военным врачом.

Ермаков собрался поступать в военно-медицинскую академию.  И тут выяснилось, что у Жени испортилось зрение. Рухнула мечта! Ему наперебой советовали, куда можно переслать документы: сколько институтов по России! Но Ермаков уперся: больше никуда поступать не буду. А чем заниматься — найду сам, без подсказок.

— Я вышел из школьных стен слесарем по ремонту ткацких станков. Сказал матери: пойду на льнокомбинат имени Ленина. Она не стала спорить.

Работал он в смене у Валентины Плетневой — знаменитой на весь Советский Союз ткачихи, Героя Социалистического Труда. Ремонтировал ее станки. А потом поступил в Ивановский медицинский институт.  

«Все дети  — твои»

К четвертому курсу Евгений уже вырезал аппендициты, делал операции по удалению внематочной беременности. Он был в числе лучших выпускников и распределялся первым. Сказал, что хочет в Кострому. Члены комиссии удивились: «Да ты что? С ума сошел? Первым идешь — лучшие места перед тобой».  Но он настоял.

В Костроме Ермаков устроился на работу в хирургическое отделение 2-й городской больницы. Заведовал хирургическим отделением Леонид Николаевич Суслов. Участник войны, бывший узник Бухенвальда, участник Сопротивления. «У тебя педиатрический факультет за плечами? — переспросил он Ермакова, показывая ему палаты. —  Оперировал? Ну, приступай. Все дети, которые лежат у нас, — твои».

— На следующий день, — рассказывает Евгений Иванович,— я уже был в графике проведения плановых операций, и оперировал острый холецистит в качестве ассистента. Все прошло успешно. Но только вознамерился отдохнуть, как пришла хирург Ирина Александровна Воскресенская и сообщила: «Не размывайтесь, Евгений Иванович: там два аппендицита привезли».  Сначала я ассистировал ей, потом она мне.

Наступил конец рабочего дня. Из отделения стали расходиться. Но тут прибежала медсестра из инфекционного отделения: у больного диагноз — брюшной тиф, но что-то там у него еще появилось, что требует немедленного вмешательства хирурга. И Ермаков поспешил в инфекционное отделение. Выявил осложнение — перфорацию язвы толстой кишки. Доложил. Удивились: «Не может быть!» Однако на операции это дело подтвердилось.

— В 1970 году, в середине апреля, меня забросили вертолетом в село Завражье Кадыйского района. В командировку на месяц. Сказали, что там есть хирург, есть гинеколог. А я приехал — никого нет. Одна старший фельдшер сорока трех лет. «Ты будешь как хирург или как врач работать? — спросила она по-дружески. — А то ведь у нас и врачей нет, убежали все». Договорились, что я буду врачом. Но на всякий случай пошел в операционную, посмотрел: последняя запись в журнале была три года назад. Воды не было, а вот инструменты были, гора инструментов для всех случаев: от травматологии до нейрохирургии. Не так уж и плохо, подумал я и отобрал, что надо на «экстренку»: скальпели, пинцеты. Шовный материал заказал — прислали. И начал вести прием и терапевтических, и хирургических больных. Как врач общей практики. Все вроде бы успокоилось, но внезапно заболела моя главная опора — старший фельдшер. В семь утра звонят: ей плохо, панкреатит у нее, по всей видимости, обострился. Прибежал, посмотрел. Понаблюдал часа два: похоже на внематочную беременность. Сказал ей об этом. А она: «Не может быть у меня  никакой беременности в сорок три года». Звоню в гинекологическое отделение областной больницы Владимиру Борисовичу Селезневу. «Правильно сделал, что позвонил, — отвечает он, — у женщин в ее возрасте еще и не такое может быть. Сейчас прилетим». Через  два часа прилетели: Селезнев, Гутман. И анестезистку с собой привезли. Ефим Израилевич Гутман свою военно-полевую анестезиологию применил. Операцию провели успешно. Действительно, была внематочная беременность.

Наступил 1972 год. Всех, имеющих высшее образование, но еще не достигших тридцати лет, призвали в армию. Молодого хирурга Ермакова — в строительную часть на Дальний Восток. Работал он там по профессии — врачом.  

 После службы Ермаков  вернулся в больницу и устроился туда, где было место —анестезиологом в отделение реанимации.

— Работаю месяц, другой. И все вроде хорошо, но чувствую — не совсем мое это дело, а тянет меня в детскую хирургию, — признавался он. — Куда, бывало, ни иду, все загляну к деткам.  В конце концов перешел в третью городскую больницу.   

Само здание существовало с 1964 года и нуждалось в капитальном ремонте. Ермакову пришлось стать организатором строительства. Помогал практически весь город. Подвал сделали рабочие завода силикатного кирпича. Они выкачали оттуда всю воду, выложили кирпичом и поставили сантехнику. Заводы «Мотордеталь», «Строммашина», «Рабочий металлист» разделили между собой отделения, которые взялись приводить в порядок. Еженедельно в больнице проводились планерки строителей-ремонтников. На этих планерках постоянно присутствовал Альберт Михайлович Андреев, тогдашний первый секретарь Димитровского райкома партии. Все, что решали на этих планерках, неукоснительно выполняли. Отремонтировали больницу за год. Когда 3-я городская больница была преобразована в детскую, Евгений Иванович Ермаков был назначен  главным врачом.

Кризис

С 1987 года начали открывать новые отделения: реанимации (раньше была просто палата интенсивной терапии), отоларингологическое, неврологическое, эндоскопическое, лучевой диагностики, отделение недоношенных и патологии новорожденных. В соответствии с этим, открыли новые специальности и появились перспективы для специалистов. Они стали откликаться на приглашения.

— Но тут грянул кризис начала девяностых годов. Сколько буду жить, столько буду помнить тот капитальный ремонт, значительную часть которого пришлось делать как раз в кризис. Сначала были деньги, но не хватало материалов. Потом материалы появились, но не было денег. Опять ходили по промышленным предприятиям, которые еще оставались на плаву. Просили краску, металл, технику для уборки снега. 560 работавших в больнице по четыре месяца не получали зарплату: мы — бюджетная организация, а в бюджете денег не было. Чтобы специалисты не разбежались, применили систему взаимозачетов. Договаривались: те предприятия, которые должны бюджету, заплатят хотя бы часть долга не в бюджет, а нам. Зачастую у самих предприятий не было денег, чтобы расплатиться с бюджетом. Они получали по взаимозачету какие-то продукты, могли часть продуктов отдать нам. А мы отоваривали ими своих работников. Так и выжили. Из больницы ушли только пять или шесть человек. Вспоминая те годы, я хотел бы сказать спасибо всем членам нашего коллектива. Каждый имел право подать в суд за невыплату зарплаты.  Только несколько человек обратились в суд, получили деньги, других подбивали, мол, каждый сам за себя. Но на их агитацию больше никто не клюнул. Была общая цель: сохранить больницу.

Но вот капитальный ремонт и кризис остался позади. С 1 января 2013 года городская детская больница была преобразована в областную детскую. А через месяц  Ермакова, как у нас сейчас дипломатично говорят, «проводили на заслуженный отдых».  

 «С именем Евгения Ивановича Ермакова у нас связано все, что мы имеем, — сказала заместитель главного врача по лечебной части Ирина Дмитриевна Курицина, — он оставил нам больницу и коллектив. Старое помещение он превратил в здание, соответствующее детской больнице. И поддерживал его в хорошем состоянии на протяжении двадцати пяти лет своей работы».

  Кира ЛЕНКО