Люди

ВЕРА АРЯМНОВА "Особенности борьбы с олигархами"

Библиография беллетристических сочинений о Костроме пополнилась романом Веры Арямновой «Провинция». Критики отмечают - видимо, книга претендует на то чтобы называться документальной: она изобилует страстными, многословными диалогами и сценами с участием известных костромичей. «КВ» публикуют отрывок из главы «Особенности борьбы с олигархами».

Особенности войны с олигархами

(Отрывки из части пятой «Олигарх» романа «Провинция»).

Наступил понедельник, 13-е. От главного редактора Николая Нихалева к этому дню не дождалась никаких действий, а потому решила действовать сама.

Утром взяла Олесю Докину в свидетели и зарегистрировала у секретаря Бульдозерова Ноту следующего содержания.

Олег Александрович,

Право учредителя газеты принимать и увольнять сотрудников бесспорно. Но делать это надо с соблюдением трудового законодательства.

Вам известно, что журналист В. Ужнев оспаривает законность действий по отношению к нему в суде, но неизвестно, что М. Дарюнова после нескольких месяцев работы уволенная Ф. Масловым, вышла из редакции без записи о том в трудовой книжке. Он не счел нужным оформить приём и увольнение, в результате чего у человека, трудившегося в конечном итоге на Вас, Олег Александрович, прервался трудовой стаж. Его счастье, что Маша, прекрасный человек и достаточно опытный наборщик, в суд подавать не стала. А Маслову нужно было устроить на её место свою родственницу Чупсикову, что и было сделано.

Почти каждый его шаг в отношении многих сотрудников газеты беззаконен и по-человечески непорядочен. А Вам, если угодно провести сокращение штатов немедленно, как говорит Ф. Маслов, сообщаю: я согласна уйти немедленно, но требую записи в трудовой книжке о приёме и увольнении, выплаты всех положенных при увольнении по сокращению штатов сумм, выдачи справки о реальных доходах за время работы. То есть, требования умещаются в рамки Закона. Но увольнять меня в соответствии с ним директор газеты не намерен. Очевидно, решил поступить со мной, как с Дарюновой. Но мой опыт и квалификация, трудовой вклад в газету зафиксированы на её страницах, его трудно приуменьшить и опорочить (хотя, конечно, можно попытаться). Просто г-н Маслов почему-то решил, что в стенах Вашего холдинга сойдет с рук любой произвол, и это, увы, бросает тень на Вас, Олег Александрович...

2,5 месяца обхожусь без документов (взяты Масловым "на оформление"), без медицинского полиса. Сегодня, когда нужно попасть в поликлинику, я в затруднении: за весь срок работы на Вас деньги получила всего раз и в сумме, с которой можно смело идти в службу соцподдержки, но никак не к платному доктору. Не царское это дело - людей грабить. Вашу репутацию действия Вашего представителя вполне умаляют.

Член Союза журналистов и Союза российских писателей

Вера Арямнова.

13.06.2005

Не успели мы с Олесей перекурить, как явился редактор: забери назад свою Ноту, пока она не попала Бульдозерову. Коля очень настаивал. У меня не было ни малейшего желания делать это.

Коля сказал, что договорился с шефом о личной встрече с коллективом. Мол, разговор лучше бумажки, поэтому коллективное письмо отдавать не стал. Завтра всё про Федота расскажем шефу устно.

А я не была уверена, что сможем что-то сказать. Народ у нас пишущий, но не говорящий... Так и произошло. Бульдозеров никого не захотел слушать, кроме Маслова... Я заметила, что состав, который не увольняют, не в силах будет делать газету: два журналиста, верстальщик, наборщица, корректор. Газета просто не сможет выходить. Не жаль уже вложенных в неё денег?

- Не-а! - лихо ответствовал олигарх, сделав жест рукой, обозначающий готовность выкинуть миллионы и не пожалеть.

Эффектно это у него получилось.

Мне вернули документы - кроме трудовой. Я ещё раз должна придти сюда за ней и расчётом. Когда-нибудь потом… Но уже утром звонила Марина: срочно приезжай за расчётом, тут такое творится! Сотрудников редакции не пускают в здание. Всех заставили написать заявления об увольнении по собственному желанию - прямо на улице. Сказали, кто не напишет, никаких денег не получит и никаким судом не отсудит. Так что давай быстрей.

...Охранники попытались всучить мне лист бумаги: пишите заявление об увольнении по собственному желанию - как все! Я ответствовала, у меня такого желания нет, а есть желание быть уволенной по сокращению штатов в связи с ликвидацией предприятия - согласно закону. Спросила, где коллеги.

А разошлись. Им велено подойти за деньгами к одиннадцати часам. Из машины, стоящей неподалёку, просигналили. Это была машина Маслова. В ней находился он сам и начальник отдела рекламы Сережечка. У Федотки было лицо человека, которого неожиданно и сильно ударили в грудь. Ещё вчера он притеснял, обманывал и вышвыривал из газеты других, сегодня сам оказался в их положении и компании. Чего-чего, а этого за верную службу олигарху парень не ожидал. Помимо этого, он был явно и сильно перепуган, убеждал: нужно всё сделать, как велят, написать заявление по собственному желанию. "Так будет лучше, лучше, - горячо твердил он. - Если мы что-то сделаем не так, Бульдозеров достанет любого где угодно и закатает под асфальт! Вы не знаете, как он опасен", - словно загипнотизированный, повторял Федот.

Его машина стала нам "домом" на весь день до семи вечера. В банк впускали по одному, под охраной сопровождая до кабинета редакции, где люди забирали личные вещи, потом до бухгалтерии и кассы. Причем, сначала вызывали Федотку или Сережечку, те сообщали, кому идти за расчетом. О как! Ни у одного из сотрудников не было при себе бомбы или желания вести себя в здании банка нескромно. Тем не менее, олигарх вовсю поигрывал своими мускулами перед нами, стадом безобидных овечек... Выходили из банка коллеги огорчённые – у каждого олигарх «откусывал» часть зарплаты. О выдаче компенсации за отпуск вопрос вообще не стоял.

Ах, если бы пошли в трудовую инспекцию, не написав заявлений об увольнении! Но сожалеть поздно, народ сделал это ещё до моего приезда. Каждый хотел, наконец, принести в семью хоть какие-то деньги... Была середина июня, а мы ещё аванса за май не получили. Оставалось ждать развития ситуации, искать вход и выход, оценивать возможности.

Проходил мимо начальник антимонопольного управления Ромадан, сообщил, что нас ждет начальник областного комитета по труду Блошкин. Но народ хотел только денег - в трудовую инспекцию хотел тоже, но завтра. С чем мы туда пойдем... с подписанными по собственному желанию увольнениями?! Вот любопытно, но отколоться от компании и добиться увольнения на основании закона для одной себя не хотела. Было ужасно обидно ЗА ВСЕХ. До чего же коллективное существо человек… Но я ещё не придумала, как поступать. Однако чувствовала, что найду выход из положения по ходу спектакля.

Наконец, дождалась, за чем стояла, - когда вышла с расчётом Марина. Она рассказала, ей велели написать новое заявление о приёме на работу - на имя бывшего директора ЗАО "Трефи-Консалт". Уже давно директор другой. Затем потребовали подписать трудовой договор, где сумма оклада была восемьсот или тысяча рублей. И заявление об увольнении... От меня потребуется примерно то же. На сегодня оставалось только дождаться, пока мне НЕ выдадут деньги.

Дождалась.

Произошло это забавно. Когда всех, кроме меня, рассчитали, Федот пошел к охранникам. Отсутствовал долго и вышел растерянный: Вера Николаевна, а вам не выдадут деньги, Бульдозеров запретил. Бухгалтер Недополонок и юрист Луева ходили к нему. Они сами очень расстроены, все понимают, что вы ждали денег целый день.

- Как думаешь, почему мне такая честь? - спросила я Федотку. - Может, Бульдозеров, наконец, почитал мои статьи? Интервью Леоновича "Оползень", например?

- Я тоже об этом подумал, - ответил тот.

Опс, сказала я себе. Надо проверить градус злости олигарха. И заявила: а я отсюда не уйду, пока не отдадут трудовую книжку. Совершенно не доверяю её рукам, в которых она находится. Не выдали деньги, могут и книжку порвать и выбросить. Доказывай потом, что я её тебе отдавала! Ты же не подтвердишь это на суде.

...Чтобы выдать мне трудовую, Федоту и компании пришлось снова идти к Бульдозерову. Трудовую, наконец, вынесли. И сказали: если завтра придёте и подпишете все бумаги, что вам предложат, и деньги выдадут... Это было то, что надо!

Я была счастлива: план, как выйти из положения с подписанными заявлениями по собственному желанию, теперь был! Просто записать на диктофон процедуру подписания бумаг. И предъявить её как доказательство, что людей принудили подписать эти заявления путем шантажа: не подпишете - не получите денег.Я кивнула: да, конечно, завтра приду и подпишу все-все! Лишь бы, мол, деньги получить!

В банке царил вчерашний регламент: я должна была дождаться разрешения пройти в бухгалтерию через посредника - Сережёчку или Федота. Но вдруг меня вызвали - по громкой связи на крыльце. Рядом стояла Чупсикова. При ней-то и пришлось включить диктофон. Охрана меня не сопровождала. Так что я зря включила диктофон при Чупсиковой - могла бы сделать это на лестнице. С другой стороны, черт знает этого олигарха - где понатыкал камер наблюдения. В кабинете редакции они были...

- Как - заявление о приёме? Я же в марте писала - на имя директора Федота Маслова. Главный редактор мне его подписал. Две подписи - своими глазами видела, потеряли, что ли? - начала я валять ваньку и ваять свой репортаж.

- Оно недействительное. - Ледяным тоном ответствовала главбух Оксана Недополонок. - Пишите на имя Усачевой.

- А кто такая Усачёва? Никогда её не видела! Я не знаю, кто это.

- Директор компании ЗАО "Трефи-Консалт".

- Да?.. у директора, другая фамилия - Микитова, а Усачёва давно уволилась, никто даже не знает, почему и где она...А тут вот не ошибка? Написано, оклад тысяча рублей. Мне обещали восемь плюс гонорар, а заплатили - пока за апрель, четыре восемьсот, но не тысячу всё же!..

- А теперь пишите расписку, что вы получили расчет полностью и претензий к "Трефи-Консалт" не имеете. Число, подпись!

... Я попросила пособниц мошенника продиктовать мне текст расписки, мол, сама не соображу, как писать, ведь никаких денег я ещё не получила, врать не умею. Они продиктовали! А я по ходу комментировала и боялась за своё лицо - не рассмеяться бы.

После этого Оксана проводила в кассу, где мне выдали горстку денег за май, а за июнь пообещали выдать вечером. Пришла на остановку, где коллеги ждали меня, чтоб пойти в трудовую инспекцию. Сообщила, что запись сделать удалось. Тут подбежал Сережечка: меня просят вернуться за остальными деньгами. Коллеги говорят, иди, мы подождём, всё равно редактора и верстальщика ещё нет. Я простодушно вернулась в банк, не сообразив отдать кому-то из них плёнку с записью...

В бухгалтерии юристка Луева сделала жест рукой, и несколько сотрудниц сразу вышли. Она сама, Оксана Недополонок и какой-то чин из охранного предприятия "Оба!» (рядовые сотрудники ходили в форме, а этот был в штатском) взяли меня в полукольцо и сказали, им известно: я сделала диктофонную запись.

- Сделала, - подтвердила я, почувствовав себя героиней дурацкого детектива с провалом в финале.

- Отдайте нам её.

Мужик стоял напротив, заложив руки на спину, лицо его было спокойное и даже весёлое:

- А вы знаете, что это противозаконно, то, что вы сделали запись?..

- Что противозаконно в действиях журналиста, а что нет, я преподавала в прошлом году студентам второго курса журфака нашего университета.

Мужик перестал улыбаться. А я, как загнанная мышь, соображала, что делать. Если вот эту, что справа, оттолкнуть, можно вскочить на стол, грохнуть на пол один из компов, и поставить ногу на второй: подойдёте - грохну и его. Быстро найти в сумке мобилку и вызвать милицию. Мысль не показалась удачной. Во-первых, мужик стоял на расстоянии вытянутой руки, во-вторых, выправка его намекала, что он может меня догнать в один прыжок, ещё схватит, гад, как-нибудь не так. Да за ценой они явно не постоят, что им комп?! Не станут дожидаться, пока дозвонюсь. Оттолкнуть ту, что слева, и в дверь? Они даже не побегут следом, - просто свяжутся с охраной внизу, а там уж меня встретят, и не на проходной, а ещё на безлюдной лестнице. Если бежать не вниз по лестнице, а в туалет, запереться и всё же позвонить, опять же милиция меня навряд ли будет спасать. Читала я о том, что она в своё время чуть ли не сама помогла захватить Бульдозерову это здание с помощью боевых действий среди бела дня… Звонить коллегам на остановку - их не пропустят через проходную, и за это время по-любому дверь туалета взломают и плёнку отберут. Причём, меня, возможно, стошнит. Уже тошнило от сильного отвращения к этим трём гоблинам. Приказал бы Бульдозеров меня тут где-нибудь замуровать - замуровали бы без эмоций. Разве девушка-отморозок возмущалась бы тем, что я сопротивляюсь, сказала бы, что это очень, очень нехорошо с моей стороны... Готовность нести службу как приказано, стояла в глазах всех троих как гардемарин навытяжку.

Подала сумочку юристке Луевой (проверка на полную вшивость). Та отшатнулась: нет, вы сами!

Я вынула диктофон, открыла, подала кассету...

- Всё? Я могу уйти?

- Нет. Включите запись.

Я включила. В полном молчании слушали. Мелькнула мысль: с такой записью в качестве доказательства в суде Бульдозеров подпадал под статью о групповом мошенничестве...

- Ну, убедились? Теперь всё?

- Нет, не всё. Вера Николаевна, а у Вас был один диктофон?..

Неужели всё ж обыскивать будут? Гляжу, мужик опять развеселился. Ну, Луева, может, не будет, а девушка-отморозок способна на всё... Я была в бриджах и свободной блузке. Тошнота уже подкатила к горлу. Взяла за полы блузку и взметнула ее вверх...

- Теперь всё?

- Теперь всё.

На тропе войны упорства и мужества мне не занимать. Страх перед местью олигарха-уголовника отсутствует напрочь. И даже если можно было бы заглянуть в будущее и увидеть там себя закатанной живьём под асфальт, это никак не повлияло бы на моё поведение в настоящем. Во мне живёт абсолютно бесстрашный воин, готовый к смерти и к её разновидности - мучительной смерти, ибо это его суть: стоять до конца. Он так устроен. Он просто не может бояться ничего, кроме унижения, жизни с опущенным человеческим достоинством. Женщине во мне неудобно за такую составляющую личности, но и ей не остаётся ничего, кроме как смириться с неизбежным. Она не остановит и не оставит воина, потому что тоже боится только унижения. Она понимает воина. Такая уж наша женская доля - понимать:).

Вопрос вообще-то не столько в том, что героизм противопоказан женской натуре, сколько в том, что опыта ведения войны с олигархами у меня нет никакого. Первый-то бой проиграла подчистую, - воин во мне даже не проснулся! Чтоб почуять опасность, ему пришлось бы встать на карачки - разглядеть, какими мелкими вещами оперирует олигарх! Ну не разумеет воин таких вещей, как урезание каждого гонорара в номере - хоть на 20 рублей лично человеком, который ворочает миллионами.

Если бы можно было вызвать его на дуэль! Но я посылаю вызов - он вызывает санитаров из дурки, - вот и приделал все дела... Купить пистолет и пристрелить на выходе из банка? Неблагородно. Да и в этом случае попасть в негодяя проблематично, а в тюрьму - легко и при любом исходе. Я готова пасть на дуэли, но не оказаться в тюрьме. Хоть от неё на Руси не зарекаются. И ещё момент: у олигарха - детки. На одной из пиар-акций я интервьюировала его, а они прыгали рядом. Девочка подошла к отцу, и он, приобняв её, продолжал говорить в мой диктофон. А ей было привычно уютно в кольце папиных рук, я видела... Так что смерть от моей руки олигарху не грозит.

Пришлось вступить на тропу войны единственно возможным способом и безоружной - против до зубов вооружённого. У него штат юристов, готовых защищать виноватого от потерпевших, охранное предприятие "Оба!", у него бандитская родословная, деньги и связи, депутатский статус, а у меня нет даже берданки, я бедна как церковная крыса, не имею юридических знаний и одинока.

А что делать - утереться? Пусть полтора десятка человек вышвырнули на улицу, ограбив и унизив? Жить с привкусом дерьма во рту?

Это не мой путь.

Путь остаётся один - доказать через суд, что действия владельца газеты противозаконны и принудить его исправить содеянное. У него много денег, а совести и чести нет. Но это не значит, что он может переступать через людей и Закон, как через грязь под ногами. Он не сверхчеловек, а недочеловек. И не может быть вполне безнаказан. Если ход событий докажет обратное - так тому и быть. Но воин скажет себе: я сделал всё, что мог.